Вот, ну, она́, ба́бушка, зна́ла всё. У ней бы́ли ра́зные моли́твы, к ней ходи́ли. Ну а на́ши так, жи́ли про́сто, от рассве́та до зака́та всё рабо́тали, рабо́тали. […] [В Бакланово была какая-то знахарка?] Э́то у нас ў дере́вне ў Беля́нах. [Беляны называлось?] Да. Была́ ба́бка, да. [А она вас лечила?] Ходи́ли к ней, шепта́ли, но ви́дишь, как она́ лечи́ла. У ней бы́ло мно́ɣо таки́х, ну, набо́жники, э́то, ико́ны, а набо́жники таки́е вышива́нные висе́ли, краси́во убра́но всё. И висе́ли у неё, лежа́ли ў ме́сте, как… ка́к-то в отде́льном ме́сте, по́мню я, таки́е моли́твы сло́женные, как ɣаф…ɣаф…ɣафри́рованные. Так раз-раз-раз-раз. [Показывает жестом, как знахарка складывала в гармошку лист бумаги.] И она́ э́ту моли́тву растя́ɣивала вот так вот дли́нную, как она́ называ́лась, не зна́ю, и вычи́тывала. И с… там дете́й води́ли от испу́ɣа, она́ чита́ет, чита́ет, по ɣолове́ ɣла́дит, поплю́ет, поду́ет, вро́де помоɣа́ло. Ну, а к ей приезжа́ли друɣи́е, из далёкого, счита́ли, что она помоɣа́ла хо… от, от всего́. Ну от чеɣо́? От боле́зней каки́х, ну, в о́бщем… И она не ɣада́ла, ни… ка́рты в ру́ки никоɣда́ не бра́ла, она́ про́сто моли́твами чита… чита́ла. Ба́бка хоро́шая была́. [А вас она от чего лечила?] Ой, от чего́ она лечи́ла, но не помоɣла. Я в де́тстве о́чень пи́салась но́чью, но́чью был, как это сказа… сказа́ть энуре́з э́тот. Де́ти ча́сто пи́саются так. И мама… и ма́ма моя́, по́мню с трудо́м, я же была́ небольша́я, шо она́ меня́ води́ла. Ба́бка э́та шепта́ла, по ɣоло́вке ɣла́дила, сказа́ла, всё пройдёт, но шо́-то не прошло́. Прошло́, когда́ уже́ подраста́ть ста́ла. Ну а так мноɣим. Она э́то, была́… ну вот е́сли называ́лась ро́жа, разно́сит там ноɣу́ си́няя, и́ли рука́ опу́хла. Кто зна́ет от чего́? Она ка́к-то… ка́к-то де́лала: зна́чит, бра́ла ве… ве́ник, кото́рый ве́ник от, от берёзы, он ɣо́лый, без ли́стьев уже́, кото́рый уже́ ў ба́не па́рются, а пото́м она́ обсы́пет все ли́стики. Ложи́ла, потом пролива́ла, шепта́ла, води́чкой како́й-то всё пролива́ла, пролива́ла, пролива́ла, а потом подыма́ла э́тот ве́ник, мы оди́н раз сиде́ли, ɣляде́ли. Же́нщина была́, ноɣа, разнесло́ её, така́я бордо́вая о́пухоль, она́ отку́да-то приезжа́ла. Поднима́ла ве́ник, и у неё как бы на ве́нике так висе́ли как, мо́жет быть, водо́й горя́чей она́ пролива́ла, от э́того, как бу́дто воло́сики висе́ли. И ɣовори́т: «Во, э́то, э́то зна́чит боле́знь ухо́дит, вот раз на ве́нике таки́е ста́ли… Мо́жет, э́то пра́вда, мо́жет нет, но вот така́я вот была́, така́я по́мощь была́. Не зна́ю, э́та же́нщина приезжа́ла ещё раз и́ли нет. Мо́жет, и помоɣа́ло, может, внуше́ние како́е-то бы́ло. Что́ э́то… [А что с этой водой перед этим делали?] А не зна́ю, что она́ де́лала. Она́ выноси́ла э́ту во́ду, шепта́ла, моли́твы шепта́ла, и потом она с водо́й, ти́па что с водо́й вся боле́знь ухо́дит в зе́млю. И ɣовори́ла, вот, на ве́ничке остава́лося… она́ ложи́ла све́рху, пото́м сни́зу э́тот ве́ник, и так вот на э́тих пру́тиках как бы волосы́ о… появля́лися, ну как ни́точки. Ну э́то мо́жет быть от того́, что рассла́ивались э́то… не зна́ю. Ну вот э́то она́ ж так де́лала. Ну и шепта́ла мо… моли́твами. Помога́ло э́то и́ли нет, бог его́ зна́ет.