По́сле войны́… а по́сле войны́ дере́вня по́лностью была́ сожжена́, и ничего́ не́ было. По́мню, Забо́рье, и отту́да в Забо́рье два ɣода е́здила в шко́лу, в девя́тый и деся́тый класс. То че́рез кусты́ у нас… у нас бы́ло, так е́дем на лисапе́де тогда́ мне, у нас бы́ло: ты-ты-ты-ты. Я думаю: «Что ж э́то тако́е?» Спра́шиваю у ма́мы «Что э́то тако́е?» Она ɣрит: «Вот не́мцы когда́ шли, была́ доро́га плоха́я, они разбира́ли дома́ и ложи́ли брёвнышки. И так они́ заросли́ немно́ɣо тра́вкой. Вот таки́е были… там была́ такая доро́ɣа. С Беля́н до Городца́: «ɣорбули» называ́лася, потому́ что она́ бы́ла вся уло́жена э́тим… [Это немцы для себя клали?] Для себя́, они́ дома́ все поразобра́ли и положи́ли себе́, чтоб им бы мо́жно бы́ло проезжа́ть и та́нком и всем, чтоб в боло́те не застря́ли.